К созданию своих особенных скульптур Наталья Чуднова шла долго, накапливая в душе ощущения. Все сплеталось, как коса - из детства, поездок, чаепитий, лета и солнца... Поездка со школьным классом в 15 лет в Москву - выстояв в очереди, прошли в музей имени А.С. Пушкина («…я там надышаться не могла, так все нравилось…»), здесь ее поразило произведение Анри Руссо – «…он был не такой как все, и внутри меня жившая уже любовь к искусству обнаружила, что оно – искусство, может иметь различные формы, в нем было столько подлинности, искренности чувств, открытости. В нем вымученности было – ноль». Но собственно Руссо она не считает своим «проводником в искусство». В 23 года, окончив в 1979 году Уральское училище прикладного искусства в Нижнем Тагиле, она получила направление на работу на Камчатку, где неожиданно ей понравилось все – и работа, и люди, и природа. Все всплыло из детства, из родного, еще недалеко ушедшего прошлого – так был похож быт, слова, люди. И был океан, вулканы, просторы… Большую роль сыграло и замужество, в котором главным было родство мыслей и чувств со скульптором Петром Болюхом. Но два скульптора вместе – это трудно, и оба сохранили свою индивидуальность, свою разность и свою высоту полета. Сейчас Наталья Чуднова живет в Новгороде Великом, где в «косу ощущений» вплетаются прекрасная и древняя архитектура города, самый «дух и гений места».

Ностальгия в переводе с греческого – «возвращение на родину», «боль». Вероятно, оттого подобное состояние человека считалось болезнью, и лишь в ХХ веке был выдвинут тезис о том, что  «воспоминания являются не репродукцией, а реконструкцией прежнего опыта человека». Причем, человек наряду с воспоминаниями о добром, хорошем, воспроизводит и отрицательные события. Оттого и связывается ностальгия с тоской. Однако, именно ностальгия «способствует утверждению идентичности «Я» человека, укрепляет связь с ранними этапами его жизни, с «корнями», формирует моральные идеалы, сохраняет моральные ценности прошлого и обеспечивает преемственность традиций, «примиряет» в общественном сознании прошлое с настоящим».

Человек для Натальи Чудновой – это всегда история о невысказанности душевной, которая преследует каждого всю жизнь. «Как бы ни был счастлив человек, щемящее чувство одиночества преследует его всю жизнь», - считает автор, – «И понимаешь это рано, ностальгия растворяется в делах и заботах насущных, но живет, и как гвоздики сидит внутри тебя, и время от времени возвращается, царапая. Меланхолия, тоска – составляющие ностальгии».  Но ностальгия для художника, это  и «…воспоминания о чем-то светлом, о желаемом, о будущем, память о море, об океане, о горах и далях, просторе… и «память» о прошлом – например, как бабушки приходили пить чай в гости, как говорили они в тишине – будто песенки пели, так уютно, тепло…» Иначе говоря, для автора ностальгия - «это состояние настоящего, прошлого и будущего», это всегда «пейзаж души». 

Ясная чистота, тишина состояния, незамутненность сознания, искренность, стойкость, духовность – исходные точки произведения. Скульптура «Ностальгия» - не просто цельный образ, но это, прежде всего, состояние, целый мир души, несущей в себе и прошлое и надежды на будущее. В начале 1990-х, когда рухнуло Советское государство, в период безвременья, когда все так шатко, чуткой душой художника ощутив неустойчивость жизни, грядущесть эпохи перемен и необходимость сохранения людьми нравственных корней, устоев, Чуднова создает работу, в которой сплавились все размышления автора о мире. «Обобщенные формы всегда жили во мне, и я могу говорить только формой. К чему слова, когда форма все скажет… В ней нет художественного рассказа, а содержанием стает соединение линии и формы, того, как форма взаимодействует с воздушной средой. В скульптуре – для меня важна визуальная информация, а текстом является ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ, ну это как росток – вот он вышел из земли, и ты угадываешь, что из него будет».

Лодка и две обобщенные фигурки – вот и все. Но «фигурки двух наклоненных людей – это красиво, они словно вращаются в невидимом шарике» - говорит автор,- «…и напоминают лодки, и волны, и два дерева, две горы, две жизни… ассоциаций много». Фигурки силуэтны и мысленно сразу возникает целый рассказ… дали, просторы, стремление куда-то плыть, двигаться, изменяться – сохраняя ценности прошлого… Фигурки отстоят друг от друга – вроде бы вместе, но каждый одинок. В наклоне их найден прекрасный баланс – они на грани падения, взмывания, возвращения к истокам, что порождает чувство бесконечности и легкой, тихой, то ли грусти, то ли надежды. И сотворено это  мастерски решенной задачей «замыкания воздуха внутри двух фигур», замыкания пространства.

Елена Ильина, искусствовед