О художнике эстонского происхождения Густаве Яковлевиче Будковском, или, как еще иногда пишут его фамилию Бутковском в Энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Эфрона, выпущенном в 1890-1907 гг., можно прочитать следующее: «…Живописец, родился в Риге; учился в Императорской Санкт-Петербургской Академии Художеств, а потом в Париже. В 1855 году получил звание академика в Петербурге за картину, изображающую молодую вдову с ребенком. С тех пор он посвятил себя жанру; несколько его картин находится в Варшаве». Информация эта и до сих пор остается практически исчерпывающей, и лишь путем кропотливого собирания фактов можно дополнить немногое. Родился Будковский 5 или 6 июня 1813 года в Лифляндии – бывшей  Шведской Ливонии, ныне разделенной между Эстонией и Латвией. При рождении будущего художника звали Густав Даниель, но позднее уже в России к первому имени присоединилось отчество - Яковлевич.  В Императорской Академии художеств он был вольноприходящим учеником и учился под руководством прославленного К.П. Брюллова в 1840-х годах. В 1845 году он получил малую серебряную медаль (и, видимо, единственную) за картину «Финские импровизаторы». Жил Будковский трудно, и в 1846 году, по ходатайству К. Брюллова, ему было назначено пособие «во уважение успехов его в живописи и крайне бедного положения». Спустя 10 лет в 1855 году Будковский был возведен в академики за картину, изображающую «молодую вдову с дитятей на руках». Окончив Академию, сразу уезжает в Европу, живет  в Германии, Франции, Италии, окончив свои дни в городе Альбано региона Лацио 7 августа 1884 года. Жизнь за границей не была прибыльной, и в 1857 году его друг художник И. Келер ходатайствовал перед Советом Академии «о представлении для покупки за 600 рублей картины Будковского «Вдова в мастерской художника», которая была представлена императору, поскольку ее автор, находясь в Париже, «имеет нужду в деньгах». Совет ходатайство удовлетворил. В течение жизни он исполнял жанровые и исторические сцены и портреты, которых сохранилось не так много – сегодня известны названия не более чем  20 произведений  Г. Будковского, а также то, что в 1874 году он исполнил росписи в часовне германского посольства и протестанского посольства в Риме.

В своем дневнике Г. Келер записывает «Будковский не очень талантливый, но старательный, у него до сих пор нет свободы в письме» (1). В год создания картины, которая имеет несколько названий – «Визит доктора», «Врач у больного ребенка», «Больное дитя», Будковскому уже более 46 лет. Он живет в Европе, пишет картины, чем и зарабатывает на жизнь, и экспонируетих на различных выставках. В 1862 году на Всемирную выставку в Лондон художник как представитель русской школы живописи предложил две картины – «Больное дитя» и «Сироты». В конце августа того же года Павел Михайлович Третьяков, совершавший большое заграничное турне, посещает лондонскую выставку, и оставляет записи в карманной книжке, где дорожные расходы чередуются с именами художников русской, английской, французской, испанской и других европейских школ, представленных на выставке. Вот одна из записей: «Русская школа. Всех картин 78; неужели Русская школа произвела только 78 произведений, достойных для отправки на выставку? Нет. Чтобы не срамить Русскую школу, и из этих 78 картин не должны бы быть посланы: …Орловского – 1, Якоби – 1, Нефа – 3, Егорова – 1, Бутковского (из 2-х) – 1… Всего 17.  Кроме сего: крайне неудачно выбраны: Айвазовского – 1, Левицкого – 1, Боровиковского – 1, Брюллова – 2, Кипренск. – 1, Сорокина – 1. Всего – 9». Столь критичное замечание вызвано высокой требовательностью к произведениям изобразительного искусства крупнейшего российского мецената и собирателя. Остается только гадать, о каком из двух, представленных на Всемирной Лондонской выставке, произведений Г. Будковского идет речь?   

В картине проявилась увлеченность художника и хорошее знание голландского искусства XVII века. Будковский со всей тщательностью стремится к созданию произведения, максимально похожего на высокие образцы голландского искусства.  Но отличие все же есть. Представлена бытовая сцена из жизни высшего слоя голландской буржуазии - бюргерства. Встревоженная мать возле кроватки заболевшего малютки, осматривающий младенца седовласый почтенный врач,  озабоченно считающий пульс, плачущая в глубине комнаты служанка, утирающая слезы передником. Художник  с  блеском  пишет наспех наброшенные переливчатые парчевые и шелковые одежды матери, глубину черной бархатной одежды врача, тусклый блеск бронзы в круглом подносе и люстре.  Художник увлекается точной передачей изображаемых предметов, их материальной весомостью и подменяет этим истинную глубину страданий, которые становятся театральными, не правдивыми. 

Елена Ильина, искусствовед