Копия с картины польского художника, поэта и иллюстратора Яна Стыки  была сделана, вероятно, вскоре после написания им произведения «Лев Толстой – странник. По дороге в бесконечность». Ян Стыка окончил Венскую академию изящных искусств и учился у знаменитого Яна Матейки в Кракове, жил во Франции и в Италии, и был в свое время одним из самых маститых и известных художников не только Польши, но и мира, прославившись своими впечатляющими крупноформатными панорамами  «Голгофа», «Мучение христиан в цирке Нерон» и др., произведениями батального и  исторического жанра, палестинскими этюдами и портретами известных людей. Сегодня его имя известно, пожалуй, только специалистам.

В ноябре 1910 года всю культурную общественность России и Европы мир потрясло известие об уходе[i] и болезни 82-х летнего великого русского писателя и мыслителя  Льва Толстого из Ясной Поляны. Сводки о состоянии здоровья с маленькой железнодорожной станции Козлова засека, ближайшей к имению, где в одиночестве умирал Толстой, разлетались во все газеты по нескольку раз в день. Художник Ян Стыка читал известия со все нарастающим беспокойством – поклоняющийся великому гению, ставший толстовцем он переживал событие искренне. Последовавшая смерть Льва Толстого стала для него личным потрясением… С волнением он вспоминал встречи в Ясной Поляне, дрожащими пальцами перебирал письма писателя, которые завещал как реликвию двум своим сыновьям, тоже художникам Тадеушу и Адаму. Ему захотелось создать еще одну – последнюю, картину о нём, в основу которого он решил положить одну из фотокарточек Толстого, весьма распространенную в то время  – кто-то из фотографов в последние годы жизни Л.Н. Толстого в 1900-х годах снял его на станции возвращающегося из Москвы в Ясную Поляну несколько лет назад в простой крестьянской одежде с посохом. Писал картину – и вспоминал все детали их общения…

…Увлечение толстовством привело в свое время Стыку в Ясную Поляну. Поклонение гению продиктовало отход художника от христианства и интерес к древнегреческой философии. Но сомнения оставались, о чем он писал Льву Николаевичу - «Если Вы искренно думаете, что я заблуждаюсь, скажите это. Я буду Вам очень благодарен и постараюсь исправиться, если это нужно для моей душевной пользы и счастья». Стыка был под мощным впечатлением от личности писателя, написал несколько его портретов, и когда издавались открытки, присылал их в Ясную Поляну. Это был еще один повод к общению с гением. Так, летом 1909 года Лев Толстой получил репродукцию с одного из своих портретов, о чём написал художнику 27 июля 1909 года: «Дорогой друг… Я любуюсь ис­полнением и благодарю вас за содержание. Благодарю вас особенно за добрые чувства ко мне...» В конце XIX - начале ХХ века Л.Н. Толстого называли «Совестью нации» - одни им восхищались, другие не принимали. Тему каждой картины Стыка оговаривал в письмах к Льву Николаевичу.[ii] Они спорили по вопросам религии. Толстой писал Стыке: «…Я думаю, что упрек, который вы мне делаете, будто я основываю свои религиозные убеждения на одной книге - на Евангелии, происходит от недоразумения. Вы меня спрашиваете, действительно ли я думаю, что просвещенный человек не имеет другого пути для того, чтобы себя совер­шенствовать, кроме Евангелия. - Я никогда этого не думал. Учение Иисуса для меня только одно из прекрасных и великих учений, передан­ных нам от древности египетской, еврейской, индусской, китайской и греческой. Два великих принципа Иисуса: любовь к Богу, т. е. к абсолют­ному совершенству, и любовь к ближнему, т. е. ко всем людям без всякого различия, исповедовались (да и не могло быть иначе, так как эти два прин­ципа составляют сущность истинной религии и истинной морали) с различ­ных точек зрения всеми мудрецами мира: древними - Кришна, Будда, Лаотзе, Конфуций, Сократ, Платон, Марк Аврелий, Эпиктет и др., так и современными (чтобы назвать нескольких): Руссо, Паскаль, Кант, Эмерсон, Чаннинг и много, много других. Религиозная и нравственная истина всегда и везде одна, и я стараюсь постигать ее везде, где нахожу, без всякого пристрастия к христианству. Если я особенно интересовался учением Христа, то это, во-первых, потому, что я родился и жил среди христиан, и во-вторых, потому, что я находил большую духовную радость в том, чтобы отделять, насколько мог, подлин­ное учение от изумительных фальсификаций, которые производились церквами над этим несчастным учением...»[iii] 

В своем последнем портрете Толстого Ян Стыка говорил языком искусства о гонениях, преследовавших писателя, о его безграничном одиночестве и силе духа. Популярность произведения была огромной – его печатали в вестнике «Ясная поляна», репродукция с картины многократно воспроизводилась на открытках, в журналах. К сожалению, местонахождение оригинала неизвестно. Воздействие личности Л.Н. Толстого на формирование общества было огромным, поэтому понятен интерес неизвестного художника к картине Стыки – так он выразил свою гражданскую позицию.  

Белое пустынное пространство и неизбывная русская тоска, безнадежность. По заснеженному полю  бредет Великий Русский Мыслитель. Тот же, что в фотографии, поворот, постановка фигуры, крестьянская одежда - зипун и валяная шапка, тот же заплечный мешок и посох-палка в правой руке. Только самой фигуре художник придал движение, да усилил чувство горечи и одиночества, поместив фигуру писателя в беспросветные, безбрежные серо-белые зимние сумерки. Россия во мгле…