В  Гурзуф, горячо любимый Анатолием Сафохиным крымский город, художник старался приезжать ежегодно, работая там на творческой даче имени К.А. Коровина. Приезжая туда он вновь и вновь окунался в атмосферу, созданную великим мастером, построившему в 1910 году собственную дачу в 14 комнат и назвавшему ее «Саламбо», в честь своей главной работы года – декорациям к одноименному балету по роману Г. Флобера. Великий русский импрессионист сделал дачу открытой для творчества и художников. Здесь гостили живописцы И. Репин, В. Суриков, писатели Д. Мамин-Сибиряк, А. Горький, А. Куприн, великий Ф. Шаляпин. После эмиграции Коровина и его смерти в Париже, Саламбо стала с 1947 года официальным Домом творчества художников.

В конце 1980-х годов Анатолий Сафохин полностью отдавал себя живописи, много писал на натуре и в мастерской. А 1989 год был вообще насыщенным в жизни художника: он совершает поездки в Тарусу и в Гурзуф, готовится к персональным выставкам, которые прошли в 1989 году в выставочном зале Московского Союза художников РСФСР. Первая была трех московских художников А. Сафохина, Т. Шевченко, Г. Купреянова, вторая – персональная, к которой был издан единственный буклет о творчестве художника

В местах, где отдыхали и создавали свои шедевры великие русские художники, Сафохину так же как и многим мастерам искусства, писалось всегда особенно легко. Жаркое солнце Крыма преобразовывало все вокруг, и, подпитанный им, художник создавал здесь одни из лучших своих работ – исполненных внутренними переживаниями и драматизма. Вслед за многими великими художниками, писавшими Крым, Сафохин создает скорее энергетику места, заряженный сгусток экспрессии.  Именно в это время, глядя на дома, словно плавящиеся под палящим солнцем, Сафохин придумал свой принцип изображения – «решетку»: взаимопроникновение структурных частей на основе цветоформы. Покоренный живописью Дерена и Вламинка, Малевича и Пикассо, он хотел создать нечто свое, новое – объединить принципы структурности и натуры. Но, как заметил его друг, художник А.А. Лазыкин – «не хватило силы». Но это ли важно? Главное, Сафохин всю свою жизнь честно отдал искусству,

В гурзуфском цикле, который художник вел несколько лет, работе отчетливо видно тяготение к крупным формам и красочным массам. Исследуя приглянувшуюся ему группу архитектурных форм, автор возвращается к ним вновь и вновь, в разные приезды в Гурзуф, стремясь познать их острую жизненность. В работах достаточно явны отзвуки декоративно-пластических исканий раннего Матисса, с его вполне последовательным отказом от глубины. Условность и схематизм и явный декоративизм живописи рождают вполне определенную театрализованность композиции и некий патетизм.

Быть может уже ближе к вечеру… Дома стоят плотно, без просвета, нагромождаясь и словно «налезая» друг на друга. Глубокие синие тени…Сопоставляя краски ярко-красного и розового цветов с желтыми и ультрамариновыми и зелеными цветами в их близких тональных градациях вариантах, художник добивается ощущения медленно тающего зноя, раскаленного дрожащего марева жаркого южного дня. И что-то тревожное, не южно-спокойное и расслабленное, проявилось в картине, в которой нет воздушного пространства, нет той свободы и чувства счастья, что владеют нами в южных широтах. 

Елена Ильина, искусствовед