Никогда не оборачиваясь на нападки, нелицеприятные суждения и запреты московский живописец Валерий Волков жил и творил свободно, как чувствовал, как понимала то его душа… Валерий Волков как творец, очень образно сравнивал положение художника на Западе и в своей стране: «… если в Париже художник себя чувствует как канатоходец, который должен сделать свой смертельный номер и победить или погибнуть, вот такого ощущения жизни мы не имели. Здесь нам не дают такой арены … художнику можно было только уйти в свою «келью» и делать, что ты хочешь. ….» Судьба Волкова как художника не была легкой. Нападки на его творчество случались в 1960-е, 1970-е… Но он шел своим путем, не растеряв, но сохранив то, что ему было даровано свыше… Самые ранние детские впечатления, когда человек видит мир по-особенному ярко, стали носителями воспоминаний о волшебных красках Востока. Они до сих пор живут в картинах мастера…

Картины Волкова трудно разделить на сюжетные и абстрактные, содержание его живописи - сама живопись, в которой заключен восторг перед зримой красотой мира. Тема «художник и модель» - извечна. В начале XXI века она стала для Волкова своей темой (если судить о количестве работ, посвященных ей), помогающей художнику обрести в нашем неустойчивом мире нечто постоянное… Между частями диптиха возникает та своеобразная общность, которая, отвергая ощущение случайности, ассоциирующейся на кратковременности момента, создает длительность эмоционального состояния. В диптихе «Художник и модель» Волков фиксирует момент творческого акта - рождение собственной «Венеры».

В одной из частей ударами широкой кисти автор нагружает поверхность полотна красочными пятнами, создавая динамичный цветовой поток с его свободой чисто живописного существования, из которого словно рождается сам художник, изображенный в пол-оборота к зрителю с кистью в руке - как реплика работы Рембрандта «Автопортрет с Саскией». И тут же на удивительно многоцветно-узорном в праздничном сверкании восточных красок фоне можно увидеть, вернее даже почувствовать, как из-под кисти художника появляется едва уловимое изображение женской фигуры. А рядом на чистом поле холста, словно на глазах у зрителя, автор священнодействует: как экспромт, в отзвуках основного аккорда чистых, горящих спектральной изначальностью цветов происходит рождение нового образа…

Лариса Смирных, искусствовед